Алгоритм счастья[1]
Фантастический рассказ
-
Пойдем, посмотрим на звезды, - сказала Лена своему возлюбленному, и Марат
последовал за ней на балкон сто семнадцатого этажа.
Отсюда открывался вид на верхушки
соседних, более низкорослых зданий, расцвеченные неоновыми огнями, и на ночное
небо, усеянное россыпями звезд и искусственных спутников, перечерченное
огненными шлейфами ракет, взлетающих с космодрома. Лене нравилось стоять на
балконе и смотреть на все на это своими большими бархатными глазами, в которых
отражались, как в глубоких колодцах, и огни рекламы, и звездное небо, и
равнодушное лицо Марата.
Он не разделял ее увлеченности этими картинами, он не
видел ничего чудесного в звездах на небе, простирающих к Земле сквозь миллионы
световых лет свои холодные лучи, ни в светящихся в темноте газовых выбросах из
ракетных двигателей, которые полыхали над городом розовым и ядовито-зеленым
оттенками, ни, тем более, в неоновой рекламе. Но он любил Лену, а она любила
смотреть на ночное небо.
Вот и сейчас она, сжав в руках широкую
ладонь Марата и положив голову ему на плечо, смотрит молча на эти непостижимые
для него красоты, и думает о чем-то своем, о чем он не имеет ни малейшего
представления. Марат молчит, он знает, что ничего, подходящего к случаю,
сказать не сможет, а только испортит “очарование мгновения”. Впрочем, что это
такое, ему тоже неведомо. Вот и приходится молча стоять и ждать, пока Лена
насмотрится и намечтается. “Пустая трата времени”, подумал Марат, “этак мы до
полуночи не успеем поужинать, а мне завтра на работу”.
- Лен, а Лен? Пойдем, поедим, в животе
бурчит, - сказал он, как мог, мягче и ласковее.
- “Душа хотела б быть звездой…”, - мечтательно произнесла
она, глядя в темноту.
Еще мгновение Лена стояла на балконе, потом резко повернулась и вошла в квартиру. Марат последовал за ней, предвкушая плотскую радость насыщения желудка, которую он предпочитал другим радостям этого мира, за исключением любви к женщине.
- Марат, ну почему ты такой прозаик? –
спросила Лена, зажигая свечи, купленные в антикварном магазине.
- Почему же прозаик? – возразил Марат,
с интересом разглядывая горящую свечу, которую ему доводилось видеть впервые. –
Вот влюбился же в такую старомодную девушку, как ты, а мог бы не влюбиться.
- Ну и не влюблялся бы. Тебе же лучше
было, - прошептала Лена, но так тихо, что Марат не услышал.
- Что ты сказала?
- Ужин готов, вот, - она поставила на
стол пластиковые тарелки со снедью.
Марат взял свою тарелку за край и
привычным движением отделил пластокерамический ободок, который у него в руках
превратился в нож и вилку.
- Нет, подожди, - сказала Лена.
Она достала откуда-то небольшой ящичек
темного дерева, который сам по себе представлял большую редкость, так как от
естественных материалов давно уже отказались. Из ящичка Лена вытащила серебряные
ножи и вилки и положила их на стол. Они тускло блестели, отражая пламя свечей.
- Не знал, что у тебя такое есть. Это
что, из металла?
- Из серебра.
- Наверное, стоит кучу денег. Где ты
их достала?
Лена улыбнулась:
- Секрет.
- Вечно у тебя секреты. Не хочешь
говорить, ну и ладно.
- Хорошо, скажу. У друзей одолжила.
Всего на один вечер.
- Это что же, для меня специально?
- Да.
Марат соорудил на лице неопределенную мину. Вряд ли он сам
понял, что хотел изобразить: удивление, благодарность, пренебрежение или
недовольство. Наконец, он взял непривычно тяжелые предметы в руки, повертел их
немного и начал есть. Лена улыбнулась и тоже принялась за еду, поглядывая
временами на Марата и на то, как он стремительно расправлялся со своей порцией.
Напрасно она ожидала похвалы в свой
адрес. Отличить домашнюю стряпню от заказа, полученного через
экспресс-доставку, Марат был не в состоянии. Тем не менее, он съел все, что
было на тарелке, облизнулся и маслеными глазами посмотрел на Лену. За
непродолжительное время их знакомства девушка хорошо разобралась в
прямолинейной натуре своего приятеля.
- Маратик, что-то я наелась сегодня.
Не хочешь доесть?
- А ты точно не будешь? – спросил
Марат для проформы.
- Нет-нет, бери.
Он не заставил себя упрашивать и сгреб
почти нетронутую Ленину порцию себе на тарелку. С аппетитом умяв и добавку,
Марат развалился на старомодном, но вполне комфортном кресле в ожидании, пока
Лена принесет чай, приготовленный по старинке в керамическом чайнике. Он
чувствовал себя у Лены как дома, все здесь было таким уютным, несмотря на
некоторую необычность обстановки. Конечно, Лена – замечательная девушка, из нее
получится образцовая жена, а это в наше время большая редкость. Так что вполне
можно ей простить эти закидоны с любованием ночным небом и прочую ерунду.
Они пили чай из маленьких фарфоровых
чашечек, потом играли в какую-то игру, где надо было бросать кости и двигать
фишки, Марат не особенно вникал в правила игры, да и после сытного ужина его
клонило в сон. Потом Лена постелила постель, и незаметно наступило утро. Марат
побрился, надел свой костюм и, поцелованный в щеку, исчез за дверью с обещанием
“позвонить во вторник”.
Оставшись одна, Лена прибралась в
квартире, затем подошла к экрану визифона, щелкнула кнопкой, чтобы отключить
изображение, и набрала чей-то номер. Когда загорелся зеленый огонек,
означавший, что связь установлена, Лена сказала всего два слова:
- Макс, приезжай.
Полчаса спустя она вышла из дома в
сопровождении элегантного молодого человека, который держал ее под руку и
пропустил вперед, проходя через двери.
@@@
Они гуляли весь день. Сначала
отправились в парк старинных аттракционов и катались на карусели и чертовом
колесе, и на гигантских качелях, ели мороженое, бегали в мешках и весело
перешучивались с клоуном. Посетителей почти не было, к удовольствию Лены,
которая стеснялась появляться в старинном парке в своих модных
брюках-“текучках”, меняющих форму при ходьбе. Но старинные вещи было трудно
достать, и стоили они гораздо дороже, чем ультрасовременный ликвид-дизайн.
Впечатление от парка немного испортил служащий у входа, который невесело
сообщил, что аттракционы скоро закроют, как и симпатичное кафе “ХХ век”, где
они с Максом выпили по чашечке кофе и поболтали о разных пустяках.
Потом они пообедали в ресторане “У
Калиты”, где была традиционная русская кухня, и отправились на прогулку по
реке. Вообще говоря, реки как таковой давно не существовало, ее русло было
скрыто где-то в недрах городской канализации, но на высоте тридцатиэтажного
дома проходила лента-транспортер из полупрозрачного голубого пластика, по
которой можно было перемещаться только на аэромобилях в форме весельных лодок.
Взяв “лодку” напрокат на станции обслуживания, Макс посадил в нее Лену,
оттолкнулся от “берега” и сел рядом.
Большинство “лодок” плыли “вниз по
течению”, но Макс сказал, что плыть “вверх” куда как интереснее. Он сел на
весла и сделал несколько энергичных гребков, упираясь лопастями в пластик, хотя
достаточно было просто покачать веслами, чтобы двигатель аэромобиля начал
работать, и “лодка” поплыла бы против движения ленты транспортера. Так они
катались по “реке”, и, пока длилась прогулка, Макс рассказывал о сочных зеленых
берегах, живописных холмах и рощах, и стоящих на берегу замках, старинных
каменных постройках, тяжеловесных, но красивых. Он говорил так проникновенно,
что нарисованные им картины и в самом деле проплывали перед мысленным взором
Лены.
А потом они гуляли в лесопарке,
единственном месте в городе, где сохранились настоящие деревья, и беседовали об
искусстве, литературе и поэзии, живописи и архитектуре. Но разговаривать было
трудно – слишком шумно, множество народу собиралось здесь каждый день, особенно
вечером, и тысячеголосый рокот толпы забивал уши как плотной ватой, мешая
слушать собеседника. К тому же еще эта современная музыка, играющая на каждом
углу – резкие, диссонирующие звуки, которые непостижимым образом сплетаются в
ритмичную комбинацию. Этот ритм навязчиво врывается в мозг, заставляет тебя
погасить все прочие порывы, кроме желания отдаться музыке целиком, слушать и
слушать ее без остановки.
Лена боялась музыки и людей, которые
танцевали прямо на улице, как это было принято. Она старалась скорее уйти из
тех мест, где играл стрит-денс, хотя остатки мотива еще звучали какое-то время
в мозгу, упорно не желая отступать, как налипшая на подошву жвачка, которую так
трудно отскрести. Покинув парк, они с Максом какое-то время еще гуляли по
пустым безликим улицам нижнего яруса. “Наверное, все. Пора домой”, с сожалением
подумала Лена, и в этот момент Макс предложил зайти в одно местечко, где можно
немного посидеть и отдохнуть.
Они вошли в дверь без вывески, которая
открывалась старинным способом, вращаясь на петлях, а не уползала в стенной
паз, как все современные двери. Внутри в небольшом плохо освещенном помещении
они увидели пожилого человека, сидевшего на стуле и читавшего газету. Макс
кивнул ему, как старому знакомому, и тот, оторвавшись от газеты, кивнул в ответ
и произнес мягким добрым голосом:
- Скамейка №3, проходите, пожалуйста.
Они вошли в другую комнату, совсем темную и пустую, только
в середине стояла простая скамейка вроде тех, что раньше были в парках. При
слабом свете, проникавшем сквозь отодвинутую портьеру из предыдущей комнаты,
ничего нельзя было разглядеть, кроме этой скамейки. Они сели, портьера задвинулась,
и на мгновение все погрузилось во мрак, но затем комната вновь осветилась.
Они оказались в лесу. Трава под
ногами, словно покрытая изморозью, луна в небе, отбрасывающая отсветы на
грузные облака, едва заметно выделяющиеся темными громадами на темно-синем
небосводе. Черные ветви деревьев, политые серебряным лунным светом, сплетались
вокруг в странный узор. И приятное мелодичное пение невидимых птиц, ночных
менестрелей, гармонично дополняло эту картину.
Легкий ветерок едва ощутимо коснулся нежной кожи, и
все же заставил Лену поежиться. Макс накинул на ее худые плечи свой пиджак.
- Кто это поет? – спросила Лена.
- Соловьи.
- Говорят, этих птиц ни одной не осталось?
- Вот видишь, остались. Сейчас они поют для нас.
Слушай.
Они сидели и слушали. Потом Макс прошептал:
- Ночь в лесу, соловьи. Разве это не прекрасно?
Тихая, темная ночь,
Трепетно светит луна;
Сладки уста красоты
В тихую звездную ночь.
Друг мой! В сиянье ночном
Как мне печаль превозмочь?..
Ты же светла, как любовь,
В тихую, звездную ночь.
- Как красиво, – сказала Лена.
- Хочешь, я еще почитаю?
- Да.
И он читал стихи, сопровождаемый нежными трелями
соловьев, а она слушала. Казалось, это будет длиться вечность. Но вот он
прервался, немного помолчал, а потом сказал:
- Знаешь, я хочу сказать тебе что-то очень важное. Я
люблю тебя.
Лена закрыла глаза, ожидая поцелуя. Но ничего не
произошло, только смолкли звуки леса, а когда она открыла глаза, то не увидела
ни луны, ни ветвей, ни травы, только все ту же пустую комнату и желтую полосу
света из-за портьеры.
- Прости, Лена, но ты ведь помнишь наш уговор? Только
платонические чувства, по-другому я не могу.
- Да-да, я помню, - прошептала Лена.
Они молча сидели, им не хотелось уходить. Наконец
Макс спросил:
- Правда, это было чудесно?
- Да, это было восхитительно.
- Тогда пойдем, я провожу тебя.
@@@
Разговор с коллегой по работе не давал
Марату покоя, когда он возвращался домой. Перешагивая с эскалатора на
пневмодорожку, с дорожки на площадку лифта, Марат вспоминал подробности этого
разговора, состоявшего в обмене электронными сообщениями по корпоративной сети.
“Ну, как тебе новость, М.?”, спросил Юрген, один из
товарищей Марата, рассказав об очередном достижении современной науки. Юрген
обладал особым талантом, просматривая новости, выловить в огромном информационном
потоке наиболее занятное сообщение.
“Что за чушь! И охота некоторым
тратить деньги на подобную ерунду”, отреагировал Марат.
“Полностью с тобой согласен. Впрочем,
я думал, может твоей подружке это покажется интересным”, сказал Юрген.
“С какой стати?”
“Да вроде ты говорил, что она у тебя
со странностями”.
Размышляя над
словами Юргена, Марат подошел к дверям Лениной квартиры, и только тут
сообразил, что на сегодня у них не запланировано свидание. Он было развернулся,
чтобы отправиться домой, как вдруг из лифта вышли двое и остановились, завидев
его.
- Привет, Марат, - робко сказала Лена.
– Познакомься, это Макс.
Вместо приветствия Марат уставился на
Макса немигающим взглядом.
- Что за черт? – сказал он, подойдя
вплотную к нему.
Перед Маратом стояла его точная копия, они походили друг на
друга как близнецы. Одного роста и телосложения, лицо – как отражение в
зеркале. Даже одеты практически одинаково. Прищурившись, Марат всматривался в
черты лица своего визави так пристально, как будто взгляд его обладал
свойствами рентгеновского луча.
- Да это же робот! – воскликнул он и
толкнул Макса ладонью в грудь.
Тот пошатнулся и пробормотал что-то.
- Где ты его достала? – спросил Марат
у Лены. – Он же стоит кучу денег, а?
Не дождавшись ответа, он грозно надвинулся на робота.
Так вот он какой, электронный ловелас. Об этом и рассказывал сегодня Юрген,
дескать, разработана программа, которая реализует поведение романтического
влюбленного, и этой программой оснащаются особые модели андроидов, якобы, очень
популярно среди любителей старины.
- Повернись! – рявкнул Марат.
Макс послушно выполнил его указание,
тогда Марат стремительным движением руки вскрыл какую-то панель на затылке
двойника и щелкнул тумблером. Макс стоял неподвижно, как статуя.
- Вот и все, - сказал Марат, потом
обернулся к Лене. - Какого черта ты гуляешь с роботом? Тебе что, одного меня не
хватает? Зачем тебе эта игрушка?
- Тебе не понять, - мрачно ответила
Лена, хмурясь и глядя в пол.
- То есть, как это? Ну-ка, объясни, я
хочу знать, в чем дело.
- В чем дело? Ты спрашиваешь, в чем дело? – Лена неожиданно
взорвалась. – А дело в том, что мне опротивел весь этот мир, понимаешь? Вы все,
вы забыли, что такое настоящая жизнь, что значит любить и ненавидеть, вы не
понимаете, что такое красота, и что такое романтика. Вы едите синтезированную
пищу, живете в одинаковых, как соты, квартирах, вы потребляете эрзац-культуру,
и ваши чувства – тоже эрзац, подделка. Вы все ходите на работу, одинаково
одетые, одинаково подстриженные, вы живете по четкому распорядку каждый день,
каждую неделю, год за годом. Всю жизнь вы расписали по пунктам, и самое
страшное для вас – отступить от выработанного однажды плана. Вы живете
запрограммированные, как заводные игрушки, как роботы, живете по алгоритму. Я
даже не знаю, кто больше робот – ты или он!
Марат молчал, потрясенный речью Лены.
Потом сказал:
- В таком случае, ты
должна выбрать одного из нас.
- В таком случае, я выбираю его.
Лена подошла к Максу, включила тумблер и закрыла панель на
затылке. Она ласково провела рукой по синтетическим волосам, покрывающим
синтетическую кожу, под которой скрывался механизм из полиметаллических сплавов
и хитроумная электроника. Очень сложная машина, управляемая компьютерной
программой, алгоритмической и безупречно логичной.
А звезды между тем на них
сводили
Таинственный и сумрачный свой свет…
- Пойдем, посмотрим на звезды, -
сказал робот.