Воскрешение Лоры
Грей
Рассказ
Она смотрела невидящими глазами, лишенным тени разума взглядом; ее губы тряслись, кожа горела, спутанные мокрые волосы покрывали лицо; ее охваченное горячкой тело исходило судорогой под теплым одеялом. В вигваме было жарко и душно, воздух, насыщенный запахом пота, шкур и каких-то трав, придавливал к земле, стесняя дыхание. Закутанный в шкуры и обвешанный амулетами старый шаман склонил над ней свое морщинистое, как печеное яблоко, смуглое лицо. Все необходимые снадобья и порошки были использованы, все ритуалы выполнены; оставалось положиться на волю духов, в чьей власти было даровать молодой женщине жизнь, или отнять ее.
Ровно в полночь ее дыхание замедлилось, а глаза закатились; руки сжали край одеяла и уже не отпустили его. Когда последний выдох смешался с горячим воздухом внутри вигвама, шаман закрыл куском шкуры неподвижное лицо. Молча – слова в этом деле не требовались – четверо мужчин вынесли женщину из вигвама и положили на специально подготовленное одеяло. Костяная игла и нитка из жил помогли скрепить края шкуры, в которую завернули тело.
Ее закопали на высоком берегу в верховьях лесной реки. Речные воды бежали возле откоса, на котором вырос небольшой холмик. Прошли весна и лето, дожди размягчили землю, и высокая трава обступила могилу; два года спустя она совсем сровнялась с землей, не оставив ни малейшего напоминания о человеке, что покоился в ней.
*****
В баре “Смаш айленд” в шесть часов вечера было немного народу, большинство обитателей Стедвилла предпочитали отдых в домашнем кругу холостяцкому обществу завсегдатаев бара. Брайан Колби и Дэнни Тойс успели выпить по кружке пива, прежде чем к ним присоединился Майкл Вутек, с приходом которого компания оказалась полной.
- Три пива, Джек, - кивнул вновь вошедший хозяину заведения.
- Чего задержался, док? – передвинув жеваную спичку из одного угла рта в другой, спросил Дэн.
- У старика Джоша отвалился протез. Нэнси этого старикашку терпеть не может, вот и попросила меня с ним разобраться, хотя моя смена и заканчивалась. Неприятный тип, что уж там говорить. Ладно, черт с ним, где мое пиво?
Майкл Вутек был несколько самоуверенным, но довольно приятным человеком средних лет; его характерный облик включал в себя пробивающуюся лысину, накладной воротничок на длинной худой шее и очки в дорогой оправе. Поговаривали, что он со странностями, да и как иначе объяснить появление врача с дипломом Колумбийского университета в таком захолустье, как Стедвилл? Впрочем, даже в захолустье нужны квалифицированные врачи, так что к Вутеку в городе относились с уважением.
Брайан Колби являлся единственным в городе представителем золотой молодежи; в молодости он играл за футбольную команду университета Виржиния, потом перебрался в Коннектикут. В Айдахо он попал случайно – один из жителей Стедвилла оказался его дальним родственником. Как-то раз этот родственник надумал скончаться и оставил свою ферму Брайану; тот не имел ни малейшего желания становиться фермером, поэтому нанял управляющего, но, так как ферма приносила изрядный доход, позволяя не заботиться ее хозяину о средствах к существованию, то Брайан остался в Стедвилле, возглавив местный кружок бойскаутов. Кроме того, он был капитаном футбольной команды и в свободное от скаутских походов и спортивных матчей время занимался прожиганием жизни, по стедвилльским понятиям, то есть сидел в баре с кружкой пива, или катался на “Харли” по ночным улицам.
Дэн Тойс, простоватый добродушный парень, всегда плативший за выпитое сообща пиво, был шофером у фермера Ника Бримона, возил из города на ферму удобрения, а обратно свеклу; сейчас его старый грузовичок стоял припаркованным у входа в бар. Стедвилл не Нью-Йорк, и даже не Скоттсблафф – здесь можно садиться за руль после двух кружек без риска попасть в аварию, поскольку врезаться на местных дорогах просто не в кого. Членство Дэнни в холостяцком кружке оправдывалось, как уже было сказано, тем, что он платил за пиво, а также обладал талантом слушать, не перебивая, излияния товарищей.
После появления Вутека Колби и Дэн некоторое время переглядывались, потом Дэн спросил:
- Ну что, док, будешь отпираться или сразу расколешься?
- Ты о чем? – Вутек изобразил невинность, это у него здорово получалось.
- О той рыженькой, что в аптеке у Прюера работает.
- Да, док, давай, рассказывай, - поддержал Колби, - Я видел сегодня эту девушку, когда заходил в аптеку, хотел с ней поговорить, да не вышло.
- Ну, и при чем тут я? – осведомился Вутек, прихлебывая пиво.
- Значит, так, объясняю, - авторитетно заявил Колби.
- Док, не увиливай, - встрял Дэн.
- Подожди. Так вот, объясняю, новые люди в городе появляются нечасто, поэтому можно быть уверенным, что эта девушка – новенькая, недавно приехала. А раз она работает у Прюера, значит, ты ее знаешь, потому что вы с Прюером друзья-коллеги. Так что рассказывай.
- Ладно, скажу, - ответил Вутек. – Это моя пациентка. Ее привез Найджел дней десять назад, сказал, что нашел на берегу реки. Она была едва жива, сильное истощение плюс переохлаждение от купания в холодной воде. Да и вообще, у нее было довольно странное состояние. Короче, потребовалась реабилитация в стационаре, через неделю ей стало лучше, и я разрешил ей заниматься работой, не требующей физических нагрузок.
- Док?
- Да-да, я не сказал самого главного. У нее амнезия, довольно интересный случай. Она утратила личностные воспоминания.
- То есть? – Колби выглядел заинтересованным.
- Она помнит, в какой руке держать нож, а в какой вилку, сидя за столом; она помнит, что Линкольн был первым президентом, и она даже помнит, что у нее педагогическое образование; но она не помнит, ни как ее зовут, ни где она жила, ни каких-либо деталей своей биографии. Мы послали запрос в ФБР, как только ее личность будет установлена, попытаемся найти ее родственников, до тех пор она будет жить у Прюера.
- Феноменально, док! Ты, наверняка, воспользовался ситуацией? – осклабился Брайан.
- В каком смысле? Не забывай, приятель, мне нравятся только цветные, а она белая, да еще и рыжая к тому же.
- В таком случае, я беру ее на себя, - Брайан стукнул ладонью по столу. - Кто она все-таки такая?
- Не ломай себе голову, самое большее, через месяц, мы это узнаем.
- Интересно было бы выяснить самим.
- Без шансов, Брайан. В университете я специализировался на психологии, и могу с гарантией сказать – это стопроцентная амнезия. Хотя, конечно, если натолкнуть ее на определенные воспоминания, связанные с ее прежним местом жительства или, скажем, семьей, то…
- Спорим, что мне удастся вылечить твою пациентку, док?
Вутек отхлебнул пива и хитро прищурился.
- Если ты это сделаешь, скажем, за три недели, я обязуюсь съесть свой диплом. А вот если у тебя ничего не выйдет, то тебе придется прогуляться нагишом по центру города. Ну что, согласен?
- Заметано, док.
*****
Брайан Колби обладал многими чертами характера, обычно не свойственными людям его типа, привыкшим брать от жизни все. В число этих черт входило терпение – он был необыкновенно терпелив и настойчив тогда, когда этого хотел. Лечение Реджис, – так назвали девушку в больнице, настоящего ее имени никто не знал, – Брайан начал издалека. Для начала он познакомился с ней и завоевал ее расположение, что было нетрудно сделать благодаря его природному обаянию, общительности и умению в любой ситуации держаться непринужденно. Да и внешность способствовала успехам на почве установления контактов с молодыми особями противоположного пола, – Брайан был статен и высок, его лоб обрамляли русые кудри, а лицо с правильными чертами оживлял слегка восторженный, полудетский взгляд.
Реджис оказалась податливым материалом. Стеснительная, молчаливая, она с улыбкой соглашалась на любое его предложение, смеялась до слез даже самым глупым его шуткам, неловко пожимала плечами, когда он просил ее рассказать что-нибудь, и вообще старательно избегала создавать Брайану трудности в налаживании интимных отношений. Брайан с трудом удержался от искушения затащить ее в постель в первый же вечер, но замедлить развитие событий, при всем желании, не сумел, да и не особо стремился. К исходу второй недели знакомства он сделал Реджис предложение, чем ознаменовалось завершение первой части его плана.
Но Реджис, как выяснилось, была девушкой благоразумной. Она, конечно же, призналась Брайану в любви, но сказала, что пока не выяснятся все детали относительно ее прошлого, они не могут пожениться. А вдруг окажется, что она уже была замужем? Тогда Брайан сказал: “Так давай все выясним. Я помогу тебе обрести память, а потом мы поженимся”. И Реджис согласилась, таким образом, была приведена в действие вторая часть плана.
Поиски памяти начались с допроса Найджела, водителя почтового фургончика, курсировавшего между Стедвиллом и соседним городком. “Вообще-то, ее нашел Тим”, признался Найджел. “Тим Далтон, тот парень, что рыбачит на Рейз-ривер, сын фермера Далтона. Я остановился на шоссе в лесу, чтобы, значит, отойти в кусты, а тут он вылезает на дорогу и меня зовет. Ну, я подхожу, а он и говорит, мол, нашел девушку на берегу реки, вроде утопленница, а вроде живая, не поймешь. Ну, я и говорю, давай посмотрим. Идем к реке, она лежит на песке и дышит, но тихо-тихо. Я и говорю, мол, отвезу-ка я ее в город, в больницу. А Тим так рукой махнул, мол, делай, что хочешь, и ушел. Странный парень. Да, кстати, из одежды у нее было только какое-то индейское одеяло, в которое она была завернута, и нижняя рубашка, вроде, льняная”.
После этого Брайан отвез Реджис в излучину реки. Там на широкой отмели, образовавшейся в месте, где река делала поворот, ловили рыбу медведи и Тим Далтон, как правило, порознь, хотя врагами они друг друга не считали. Далтон бродил с удочкой по каменистым местам, шагая по воде высокими рыбацкими сапогами, весь нескладный, длинноногий, как аист, хмурый и заросший щетиной. Когда появились молодые люди, он немного помедлил и пошел им навстречу, и даже первый начал разговор, что случалось с ним нечасто.
“Вон там я ее нашел”, сказал он Брайану, отведя того в сторону. “После половодья нанесло всякого мусора в излучину, топляки там всякие, водоросли. Она лежала в торосе из песка и тины возле большого дерева. Почти совсем ее занесло, я только увидел кусок шкуры, ну, в которую она была завернута, начал вытаскивать, смотрю, человек. Откопал ее, оттащил от воды, от водорослей очистил, присмотрелся – вроде живая. Тогда я побежал на трассу машину ловить. А шкуру ту я сохранил, могу показать”.
*****
- И тут он притащил здоровенное такое меховое одеяло, сшитое наподобие спального мешка. На нем какие-то индейские символы нарисованы, и запах от него идет, как от носок дядюшки Гарри, когда он разуется и ноги на печку засунет, - рассказывал Брайан своим приятелям, сидя в баре за вечерней кружкой пива.
- Ну, и дальше что? – спросил доктор.
- А дальше самое интересное. Реджис взяла в руки этот мешок, принюхалась и как забьется, закричит! Мы с Тимом ее усадили и давай успокаивать, водой в лицо побрызгали, она понемногу пришла в себя и объясняет, дескать, вспомнила, что с ней было.
- Ну? Давай, не тяни! – занервничал Дэн Тойс.
Брайан глотнул пива.
- Несет какую-то чушь. Дескать, лежала она в этом мешке где-то в темноте очень долго, а потом упала навстречу свету. Как оказалась в воде, не помнит. Где лежала, тоже не помнит, но утверждает, что под землей. Почему она при этом “упала навстречу свету”, не объясняет. В общем, док, я начинаю подумывать, что она маленько чокнутая.
- Хм, лежала под землей, говоришь? – задумчиво протянул Вутек. – Мысль, однако, интересная.
И он замолчал.
- Не знаю, что ты там мозгуешь, - сказал Брайан, - А по-моему, все это полная чушь. Но я попробую еще что-нибудь насчет индейцев разузнать, все-таки письмена индейские на одеяле были. Она, кстати, про индейцев ничего не помнит.
- Ты знаешь, кого спроси? – оживился Дэн. – Старика Мехса, он в лесу живет, охотник. Вот уж кто все знает про наши леса и про то, кто в них водится, так это он. Наверняка и про индейцев он знает, хотя откуда у нас индейцам-то взяться, не понимаю. Их никто и не видел уж сколько лет.
- Если их никто не видел, это не значит, что их нет. Рентгеновское излучение тоже никто не видит, - мрачно сказал Вутек.
- Ну, за излучение, - поднял кружку Брайан. – И за Рентгена.
*****
На берегу реки они сидели довольно долго – пока плечи Реджис под накинутой на них кожаной курткой Брайана не перестали дрожать. Она глубоко вздохнула и расслабленно тряхнула головой.
- Кажется, отпустило. Но это было так явно, так отчетливо…
- Что, что ты увидела? – спросил Брайан, обняв ее за плечи.
- Я видела… нет, я ничего не видела, кроме темноты. Я чувствовала. Чувствовала себя похороненной в этой земле. Я… была мертва, я лежала в могиле, Брайан!
- Ну успокойся, господи, Реджис, возьми себя в руки! – он принялся гладить ее по голове. Она тихонько посапывала, расслабившись в его объятиях.
“Черт бы побрал этого старика!”, зло подумал Брайан.
Старый охотник Мехс встретил их недружелюбно. В его хижину редко заходили люди, тем более такие, как Брайан и Реджис. Но, увидев индейское одеяло, Мехс выказал интерес, а стодолларовая купюра вкупе с бутылкой первоклассного виски размягчили его, и он начал рассказывать. Хотя, на первый взгляд, он говорил вещи совершенно бесполезные.
К примеру, он рассказал, что уже много лет в местных лесах никто не живет, но что есть одно индейское племя, так сказать, дикие индейцы, которые игнорируют территории расселения, и переходят с места на место. Так вот, это племя, или, скорее, часть его – группа охотников – проходила по стедвилльским местам около десяти лет назад. Самих индейцев Мехс не видел, но нашел в лесу места их стоянок. Индейцы шли налегке, пересекая лесной массив в направлении на восход солнца, и разжигали костры лишь на ночь.
Самое интересное, рассказывал Мехс, что они кого-то похоронили. Недалеко от одной из стоянок, на берегу Рейз-ривера, он нашел могилу, свежую и вырытую по индейским обычаям. При этих словах Реджис вся задрожала, да и Брайану стало не по себе. Он прервал Мехса и попросил его показать, где находится могила. Охотник отвел их на берег реки немного повыше того места, где Тим Далтон выкопал Реджис из речного песка.
“Ну, и где могила?”, спросил Брайан, когда они остановились на берегу.
“Была здесь. Видать, берег подмыло водой, и во время половодья часть его вместе с могилой обрушилась в воду”, невозмутимо заявил Мехс.
При этих словах Реджис, опустилась на землю и легла, как будто хотела обнять ее. Когда Брайан нагнулся к ней, то услышал, как она бормочет: “Мертва, мертва, мертва“.
*****
- Ну, и что думает по этому поводу наука? – спросил Брайан, закончив очередной доклад о ходе расследования и опорожнив очередную кружку пива.
- Наука в задумчивости, - сказал Дэн Тойс, глядя на то, как Майкл Вутек морщит лоб и ерошит жиденькую шевелюру.
- А ты, Дэн?
- Мистика какая-то. Вроде так получается, что твоя Реджис была в той могиле, что вырыли индейцы десять лет назад?
- Бред. Но, честно говоря, я не знаю, что и думать. Мне уже как-то не по себе ото всего этого, и чем дальше, тем больше.
Брайан вздохнул, постучал костяшками пальцев по столу.
- Ладно, давай сопоставим факты. Тим Далтон подобрал Реджис на берегу реки, завернутую в индейское одеяло. Кстати, Мехс сказал, что в подобных одеждах индейцы хоронят своих покойников, но вот символы на одеяле он разобрать не смог, сказал, что таких надписей никогда не видел. Далее, если Мехс не врет, индейская могила десятилетней давности, очевидно с индейским покойником внутри, ухнула в реку вместе с куском берега, который смыло нынешним половодьем. Это место немного выше по течению, чем отмель, где Тим ловит рыбу. Вопрос: могла ли быть Реджис этим самым индейским покойником? Вполне, учитывая странные ассоциации, которые возникли у нее, когда она оказалась на берегу реки. Но если мы предположим это, то придется признать, что она пролежала в земле десять лет! Даже покойник истлел бы за это время!
- Да уж, загадка, - изрек Дэн.
- Знаете, что я скажу? – спросил Вутек, очнувшись от размышлений.
- Поведай нам секреты естества, док, - ехидно ответил Брайан.
- Так вот, это похоже на правду. Я не утверждаю, что она действительно провалялась десять лет в могиле, но то, что она находилась долгое время в состоянии летаргического сна, это точно.
- То есть?
- Еще когда ее только привезли, я отметил ряд признаков, которые указывали на то, что она несколько лет пролежала в глубоком сне. Спала, как какая-нибудь куколка, при этом обменные процессы в организме были практически полностью заторможены, хотя, конечно, избежать истощения не удалось. Так вот, отметив эти признаки, я вначале не придал им внимания, но теперь я почти уверен, что летаргический сон у этой молодой особы имел место быть!
- В мешке из шкур под толстым слоем земли? – Брайан изобразил скептическую гримасу.
- Толстым или нет, это надо у Мехса спросить, я лично где-то читал, что землю можно перемешать с песком и сухой хвоей, создавая таким образом дренаж. Если наладить определенную вентиляцию тела и покрыть его каким-нибудь составом, препятствующим возникновению грибков и отпугивающим червей и насекомых, то…
- Стоп, док, неужели ты думаешь, что это правда?
- А почему бы нет? Индейцы вполне могли это сделать, то, что они владеют секретами зелий, которые вводят человека в глубокий транс и влияют на физиологию, замедляя дыхание и биоритмы в несколько раз, известно давно, и случаи, когда после приема подобных снадобий человек впадал в летаргический сон, тоже известны. Более сложный вопрос, как обеспечить сохранность тела в земле, но и это, так сказать, вопрос технический, принципиальных трудностей я здесь не вижу. Основной вопрос, на который мы пока не можем ответить, состоит в другом.
Он допил пиво и со стуком опустил кружку на стол.
- Зачем это было нужно?
*****
Будто во сне, она шла вперед, несмелыми мелкими шажками робкой девочки ступала по гладкому полу. Из темноты, из глубокого темного колодца навстречу струился свет, вначале слабый и рассеянный, но постепенно обретающий силу и плотность голубоватых лучей, которые, как струи, сливались в единый поток. Радостью был наполнен каждый ее шаг, радостью движения вперед к свету; чем ближе и ярче был его источник, тем легче давались ей шаги. Она уже почти бежала вперед.
Это походило на лик солнца, скрытый толщей воды – светлое пятно в голубоватом тумане, которое все ярче и ярче светит по мере приближения к поверхности. Как плохо блуждать во тьме, как хорошо идти к свету! Она все ближе и ближе, вот сейчас она достигнет этого маленького солнца, которое горит перед ней. Такое теплое и светлое, оно прямо перед ней, что же надо сделать? Она твердо знает, что осталось всего лишь шагнуть навстречу ему, и все прояснится. Странное, томное чувство охватило ее, как будто читаешь когда-то прочитанную, но давно забытую книгу, и вспоминаешь те строчки, что в детстве пробегал глазами, или едешь по местам, где играл ребенком, и сквозь новизну изменений проглядывают знакомые и родные детали.
Она остановилась перед этим последним шагом, и прислушалась к себе. Такое чувство, будто хочешь открыть сундук со старыми вещами, любовно проводишь рукой по резной деревянной крышке, сдуваешь пыль, трогаешь тяжелую висячую ручку из темной бронзы. Небольшое усилие, чтобы поднять тяжелую крышку, и радостное предвкушение охватывает тебя. Ты почти знаешь, что увидишь, почти, потому что никак не можешь вспомнить, что именно, но ты уверена, что это что-то очень знакомое, что ты сейчас же узнаешь, что это именно те вещи, какие и должны лежать в этом сундуке.
Вот крышка поднимается, и вдруг что-то очень слабое просыпается внутри тебя, какой-то тонкий, едва слышный голосок шепчет слова предостережения, сулит опасность. Ты замираешь в нерешительности – всегда немного страшно сделать последний шаг, ведь ты не до конца уверена в том, что это будет хорошо – шагнуть навстречу свету. Почему? Ты задаешь себе этот вопрос, и не находишь ответа. И, отбросив странные предчувствия, шагаешь вперед, предвкушая радость воскрешения своей памяти.
Свет. Ослепительный свет, он выжигает глаза, растлевает плоть, жжет тебя, как огнем. Это ужасно, это страшная пытка – ослепнуть от света, когда ты так хотела выйти из тьмы! Что делать? Все горит, и нет сил терпеть. Бежать, бежать прочь! Но как можно убежать, если этот проклятый огонь горит внутри тебя? Падение, глубокое и безостановочное, на дно самой глубокой бездны, но даже оно не поможет. Ибо свет теперь вместе с тобой, и уже никогда не оставит тебя. Мучительный, смертоносный свет знания своего прошлого.
*****
Они молчали. Кружки с пивом стояли нетронутыми, и пена медленно стекала с краев. Майкл повернул голову и посмотрел в окно. Стекло потеряло прозрачность, будто его покрыли золотой фольгой – за окном разгорался закат. Слепящие лучи тающего за горизонтом солнца заливали желтой финифтью узор на стекле, нанесенный уличной пылью. Чертовски красиво, если смотреть на это веселыми глазами человека, которому легко и спокойно на душе. Ни Майклу, ни Дэну не было легко.
- Как ты думаешь, Брайан ее найдет? – спросил Дэн.
Вместо ответа Вутек покачал головой.
- Но он может попросить Мехса помочь. Мехс каждую тропку возле Стедвилла знает, да и Брайан, как-никак, бойскаут, вдвоем они ее точно найдут!
- Что толку, - с оттенком раздражения сказал доктор. – Ее разум мертв, даже если они спасут ее тело, она окончит свои дни в психушке. Знаешь, у меня была длительная практика в психиатрической лечебнице, и я могу точно определить, когда человек сдвигается окончательно и бесповоротно.
- Значит, Реджис свихнулась? – с грустью спросил Дэн.
- Все винтики повылетели. А те, которые не вылетели, просто срезались. Ее крыша находится в состоянии невесомости, - Он покрутил пальцем у виска. - Знаешь, что такое невесомость? Это бесконечное падение.
Дэн непонимающе поглядел на Вутека.
- Это ты придумал?
- Нет. Один пациент так описывал свое состояние. Судя по всему, это очень точно характеризует то, что произошло с Реджис. Она бежит от собственного взбесившегося рассудка. А поскольку убежать не может, то она обречена.
- На что обречена, док?
- Бежать, пока не умрет.
В бар вошел Брайан, в мокрой одежде, с взъерошенными волосами и злым усталым лицом. Он сел к столику, не поздоровавшись с друзьями.
- Нашел? – на всякий случай спросил Дэн.
- Какой там! Все прочесал в округе, ни одного следа! В полицию сообщил, но, пока они раскачаются…, - он махнул рукой. - Завтра пойду к Мехсу, попрошу его помочь.
- Завтра будет поздно, - спокойно сказал док.
- Почему ты так думаешь?
- Она ведь побежала в сторону гор, так? А на пути к горам лежит Рейз-ривер, ее старая знакомая. Я почти уверен, что завтра Тим Далтон снова выловит ее из реки, и она либо отправится на наше кладбище, либо опять станет моей пациенткой – на этот раз навсегда.
Брайан посмотрел на невозмутимого Вутека взглядом, от которого любой другой человек обделался бы, не сходя с места, столько в этом взоре было свирепости и злобы. Но доктор выдержал взгляд Брайана, и тот обмяк и понурился, как побитый щенок, его глаза забегали по столу, а руки нервно сплели пальцы.
- Он еще не знает главного, - сказал Вутек. – Дэн, покажи ему вырезку.
Дэн Тойс сунул руку в карман рубашки и вытащил сложенный вчетверо кусок газеты – вырезку из “Маунт Ньюс”.
- Кровавое преступление в Пейстауне, - прочел он заголовок и замялся.
Доктор кивнул ему, тогда Дэн начал читать текст статьи, стараясь сохранять бесстрастный тон.
- Трое человек, семья Грей… зверски убиты во время пикника в окрестностях города… неизвестный убийца… удалось скрыться… в живых осталась лишь младшая дочь Лора, свидетельница гибели родителей и сестры… на грани сумасшествия бежала из городской клиники… предположительно, покончила самоубийством… тело не найдено.
- Это произошло десять лет назад, - сказал Вутек. – Дэн просматривал старые газеты в библиотеке и нашел эту статью.
Они смотрели на Брайана. Тот сидел, закрыв голову руками, только плечи подрагивали.
- Теперь ты понимаешь, что сделали индейцы, подобрав в лесу несчастную полубезумную девушку? Они намеренно лишили ее памяти, погрузили в глубокий сон и похоронили… для того, чтобы она родилась заново, когда разольется река. Место было выбрано таким образом, что течением ее вынесло на отмель, а наполненный воздухом кожаный мешок позволил ей оказаться на поверхности. Десять лет глубокого сна закрепили эффект амнезии, и она появилась на свет, лишенная памяти о своем прошлом. Памяти, которая могла убить ее. У нее появился шанс начать все сначала, жить и радоваться жизни.
Доктор помолчал и продолжил. Голос его был ровен и спокоен.
- Счастливая жизнь могла бы быть у нее, если бы не наше пари. Мы вынудили ее вспомнить то, что с ней произошло, и эти воспоминания взорвали ее рассудок как бомба. Мы похоронили Реджис, чтобы вернуть к жизни Лору Грей – человека без будущего, лишенного всяких мыслей и надежд, чей разум мертв и ведет к смерти полуживое тело. Мы совершили злое дело, хотя это и не является преступлением. Правы ли мы? Ответь, Брайан.
Какое-то время в баре царила тишина. Потом Брайан молча вскочил и бросился на улицу.
- Господи, док, да он, того гляди, тоже свихнется! – воскликнул Дэн.
- Ерунда, - махнул рукой Вутек. - Я знаю Брайана достаточно хорошо, чтобы не беспокоиться за него. Да и потом, я верю в судьбу. Если человеку предначертано жить в здравом уме, то никакие перегрузки не страшны его мозгам. А если ему суждено свихнуться, то ничто не спасет его от помешательства. Даже ухищрения индейских шаманов.
Вутек глотнул пива, поморщился. Потом повернул голову, глядя в окно, и жестко сжал губы, взгляд его стал холодным и колючим, как зубья ледоруба.
- Лора Грей была обречена, - сказал он. – Никому не дано убежать от своей судьбы.
Солнце закатилось, выплюнув в окно последнюю порцию горячего света. В сумрачную тишину бара доносились с улицы всхлипывания Брайана Колби, ронявшего в пыль бесполезные слезы запоздалого раскаяния.
*****
(c) Олег Макушкин, 2002